Я никогда не забуду имя этого мальчика. Его глаза были водянистыми, даже когда он смеялся. Я видела его на своих занятиях всего год, но до сих пор помню необыкновенную теплоту его рук.
Каролеку (Каролю) было шесть лет, когда он присоединился к дошкольной группе. Это была так называемая интеграционная группа. Среди здоровых улыбающихся детей я видел малышей с гримасами, вызванными воздействием различных болезней. Когда я впервые увидел этого ребенка, его глаза были спрятаны за круглыми очками. Он не смотрел никому прямо в глаза, словно не хотел видеть в них реакцию на свое появление. И он был похож на своих сверстников, только везде, даже в волосах, были коричневые бляшки мозолистой кожи, покрытые мазью.
Мои занятия всегда начинались с ходьбы с руками на бедрах. После того, как дети вошли в ритм-зал, я сыграл приветственную мелодию на пианино, чтобы побегать и подпрыгнуть в ритме. Мы весело пели: «Время ритмики, время музыки, время пения и игры». Мы повторили это дважды, чтобы я успела всем послать улыбку. Я пытался поймать взгляды отдельных детей и сосредоточить их внимание на себе. После приветствия я подошел к детям и в нескольких словах призвал их поиграть в первый раз. В основном это была песня, исполняемая в большом кругу с последующим составлением пар, поэтому перед тем, как начать играть, я предлагала детям решить, с кем танцевать и встать рядом с выбранным человеком. Когда детей было нечетное количество, я стояла рядом с ребенком, на которого моей подруге не хватало, и включала аккомпанемент от магнитофона.
Так было и на этот раз. Дети разделились на пары, а я стояла рядом с мальчиком в очках, к которому никто не подбегал, и когда прозвучала вступительная мелодия к песне, я машинально протянула руки к его руке. Он спрятал руки за спину. Он не смотрел мне в глаза. Через долю секунды я заметил коричневые изменения на его коже, которые покрыли часть его лица и шеи. Должна признаться, что когда он по моей просьбе потянулся ко мне, я почувствовал дискомфорт. Я увидел, что кожа его крохотных рук покрылась коричневыми утолщениями. Я не видел, чтобы большая часть кожи на его теле выглядела так, потому что у него были длинные рукава. Я быстро сломил сопротивление и потянулся к его рукам.
Оказалось, что я никогда раньше не держал таких теплых рук. Маленький мальчик поднял глаза, и я увидел его улыбающиеся заплаканные глаза. Я пел для него, но мы пели вместе в повторяющемся припеве ближе к концу песни. Я боялась реакции детей при смене партнеров. К сожалению, в следующей партии мои предположения подтвердились: никто не хотел пожимать мальчику руку. Я спросил его: «Кароль, можно мне потанцевать с тобой во второй раз?» Он утвердительно кивнул головой. В тот день я больше не предпринимала попыток сблизить детей, но подчеркнула присутствие Кароля в группе и свое удовольствие от общения с ним. Я выбрал его своим помощником для раздачи инструментов, он раздавал детям разноцветные платки от моего имени, и я благодарил его каждый раз, когда тепло его обнимал.
С этого первого рукопожатия все нежелание растаяло, и на его место пришла нежность. В следующем классе я уже знала, что учителям и администрации пришлось пережить битву с родителями, потому что на каждого ребенка просили отдельные полотенца и дозаторы мыла, хотя болезнь под названием «ихтиоз» не заразна. К счастью, Кароль раньше, чем закончилась эта словесная перепалка, снискал среди детей репутацию милого друга. И он был действительно особенным: спокойным, терпеливым, теплым со всеми вокруг. Я с теплотой вспоминаю сцену прощания. Мы все смеялись и плакали — дети и взрослые.
Я думаю, что Кароль был в то время подарком от жизни, который всем рот кричал: «Я проверяю». Жизнь испытала нас таким прекрасным образом. Благодаря этому мы все могли научиться принятию, сочувствию и любви.